— Сoглaснo биoгрaфичeскoй спрaвкe вы рaбoтaeтe в oргaнax с 20 лeт. Этo нe oшибкa? Пoтoму чтo бeз высшeгo oбрaзoвaния, чтoбы стaть слeдoвaтeлeм, нeвoзмoжнo…
— Я пoступил в институт в 15 лeт. Пoслe втoрoгo курсa нaс пoслaли нa исслeдoвaниe в прaктикe судa и прoкурaтуры. Конечно, молодые студенты зарядки ничего и не хотят, потому что мы ни уголовное право, ни процесс не знали, эти элементы начинаются с третьего курса. Я смотрел, как следователи работали, пытался хоть какую то помощь оказать, а потом мне получить предложение о работе общественного помощника следователя, и я согласился. С этого все и началось. При прохождении практики меня так сильно зацепила следственной работы является то, что я понял, что на другом месте себя не вижу. Я даже прогуливал институт, чтобы помочь следователям. Поэтому в профессии погружается постепенно, и не было никаких трудностей с пониманием ситуации вокруг. На данный момент мне 29 лет и я работаю в этой системе почти весь сознательный период. У меня были хорошие наставники, которые показали работу с интересной стороны, объяснить его значение и значимость. Однако в начале это было не легко привыкнуть к тому, что меня называли по имени и отчеству, когда я только заступил на пост окружного следователя с институтской скамьи.
— Как близкие относятся к вашей работе?
— Во-первых, относиться с недоумением, когда я вчера вечером позвонил и сказал, что меня не может ждать, или в ночное время выходного дня можно было бы отправиться работать. Это часто происходит во время работы в районе. В один прекрасный день, мой день рождения, семья праздновала без меня. Считают, что это было немного дико. А сейчас относятся с волнением и понять: домой пришел — хорошо.
— Как стоит относиться к критике, которая звучит в адрес правоохранителей?
— Вы должны понимать, что критика будет всегда, но главное в том, что она является разумной. Мне ни одно из своих дел, не стыдно, я верен себе, и на закон. Что еще нужно для моей работы? Когда я начал, люди доверяют силовикам гораздо меньше, но сейчас ситуация изменилась к лучшему. Но потребности общества растут с каждым годом. Растет технический прогресс, растут наши способности и возможности для преступников, битва вышла на новый уровень. В идеале должно быть как в книге на дядю Степу — я о том, что если люди видят в непосредственной близости от человека в погонах, они должны чувствовать себя в полной безопасности.
— Вы участвовали в расследовании убийства журналиста «Новой газеты» Игоря Домникова членам тагирьяновской преступной группы. Почему следствие длилось так долго?
— Там, где была замешана организованная преступность, это дело может длиться годами, а то и на десятки лет. С Домниковым является понимание того, кто виноват, но долгое время не было прямых доказательств. Многие из этих целей для убийства Домникова «тагирьяновских», в том числе и их лидер, в этот момент уже отбывали пожизненное заключение, и никакого интереса в сотрудничестве с результатом у них не было. Прежде все связалось в одну цепочку, мы потратили довольно много времени. Однако события 2000 года. — это долгая история. Мы проверили счета, юридических лиц, всеми возможными способами собирали информацию буквально по крупицам. Многие из них не верили, что сможем побороться и получить доказательство, после более чем 10 лет после убийства. Уже тогда, понимая, что мы начали, чтобы найти то, что должно было быть потеряны и уничтожены много лет назад, обвиняемые начали давать показания. Это позволяет воссоздать целую и логичную картину не только в части лиц, совершивших преступление, но и в отношении лиц, которые клиенты его принятия. В конце концов, все происходит, и суд посчитал собранные доказательства достаточными.
— Вы действительно много работаете с опг. В чем разница между допросом бытовых убийц и допросом кого-то, кто живет в криминальном мире?
— Детектив в значительной степени психологом, так что каждое дело индивидуально, будь то так называемый вор в законе, организатор преступной сообщество или бытовой убийца. Некоторые люди считают, что следователи часто прибегают к методам запугивания, выбивая дверь с ноги и крикнул что-то из разряда «ты меня на 20 лет в Магадан ехать, если сейчас не расколешься!». Конечно, это не так. Я никогда не давал обещания отпустить кого-то в обмен на свидетельские показания. Это же очевидный бред, что даже говорить об этом не имеет смысла. Обманывают, как правило, не требуется. Те, которые участвуют в преступных сообществах, — нужно отдать им должное — часто относятся к нам с уважением и пониманием. Это как игра в кошки-мышки. Одно время они от нас убегают, то мы их догоняем. А там уже в зависимости от ситуации и человека и тактике допроса, разработке проблем и их приоритет избранных.
— Уголовных дел изменить вас как личность?
— Я общался с более опытными следователями по этому вопросу. Кто-то говорит, что все через себя пропустить не должны, а кто-то — что если что-то не почувствовать и не принять по-человечески, что-то не работает нормально, чтобы исследовать. На мой взгляд, должна быть золотая середина. Хочешь не хочешь, а каждая ситуация по-прежнему течет сквозь вас, но не стоит ее слишком глубоко. Каждая вещь — это новый опыт, который вы приняли на вооружение. Посмотрите на жертвы, на который глядя на подсудимых, и мнения снаружи, потом изнутри, постепенно сделать для себя выводы. Любое преступление — это опыт, особенно когда преступления совершаются в отношении детей. Безусловно, страсть, интерес и творческий подход при расследовании должны быть обязательно. Тем не менее, не следует забывать, что в самом по себе преступление, особенно со спецификой категорий уголовных дел, расследуемых наше руководство, ничего хорошего не будет. Я искренне надеюсь, что когда-нибудь я могу заниматься чем-то другим, но только в том случае, если нужда в нашей профессии исчезнут. Я бы хотел, чтобы моя профессия — при всем уважении к ней — все менее и менее востребованной. Чтобы преступности не сходила, что люди начали по-другому относиться друг к другу.
— Хотели бы вы, чтобы ваш ребенок пошел по вашим стопам?
Я очень философски к этому относиться. В жизни раз я выбрал для себя, получив от родителей лишь наставление: «Ты должен быть честным». Я считаю, что каждый должен решить сам для себя. Для меня работа следователя очень интересно, никогда у меня не возникало мысли о том, что я не хочу идти на работу или что мне не нравится то, что я делаю. Так что если кто-то из моих детей захочет пойти по моим стопам, почему бы и нет?
— Чем вы занимаетесь в нерабочее время?
— Я люблю сноуборд, хоккей на льду, вообще зиму люблю. Несмотря на то, что я все, что я с положительным. Жарко — прохладно, холодно — здорово, мне нравится любое время года. С удовольствием хожу в театр и на концерты. Еще я люблю путешествовать, но удается редко, так что в каждой поездке я очень тщательно планировать. Благодаря бизнес-поездок, я видел такие места, где сам никогда не поехал. Меня интересует история, философия, религия, стараюсь читать художественную литературу. Поэтому я люблю метро, так как там есть возможность и для чтения. Иногда даже к очередям в следственных изоляторах стало положительно относиться — у вас есть возможность прочитать что-то интересное.
— Какие привычки лучше оставлять на работе?
— Когда мы только познакомились с женой и отправился на первые встречи, она о себе сказала, а я помалкивал о своей профессии. Потому что не распространяюсь в принципе. Он посмотрел на меня и сказал: ты со мной говоришь, как будто допрашиваешь, у тебя взгляд сканирования, может быть, вы детектив? (Смеется.) Я даже намека не было, видимо, какие-то моменты проскакивают. Вот и я на работе оставил с удовольствием. Как правило, я стараюсь не использовать сленг рабочие выражения. Да и вообще тема для работы за ним, я не поднял. А еще я не люблю ночных звонков, из них каждый раз вздрагиваю, это означает, что что-то случилось. Мои близкие и друзья уже давно знают, так что поздно вечером и ночью беспокоить, только самое необходимое.
— Как вы справляетесь с трудностями своей профессии?
— Были моменты, когда голова откровенно пухла от объема работы и минимальные сроки для его выполнения, потому что иногда даже малейшее промедление не позволит добыть необходимые доказательства. Но дорогу осилит работу. Многое зависит от внутренней позиции. Глаза боятся руки делают, напугать здесь могут только объемы. В конце концов ты придешь к решению. Один мой преподаватель говорил: «Чтобы хорошо работать, необходимо пройти». Он имеет в производстве несколько уголовных дел, сейчас он в течение одного дня между ними и включил. И снова философия. Когда я много ездил по командировкам, это соблюдать правила, что мой дом там, где я непосредственно. Так мне было спокойнее, и я довольно легко переносил деловых поездок. Огромную поддержку всегда есть семья, они меня вдохновляют на новые подвиги и проблемы.
— Дайте несколько советов: что делать начинающим следователям и чего не делать никогда?
— Ну, о том, что мы не должны делать ни в коем случае, подробно написано в книге, с которой мы каждый день работаем. (Смеется.) Вы Не должны изменять себе, не нужно ломать в себе стержень. Когда ситуация против тебя, или что-то не получается — надо помнить, что выход всегда есть, остается только найти его. А желание-для начинающих могу хорошие наставники, которые были при мне. Я десять лет назад, пропитанной, как губка, все. Сейчас в области руководитель исследования, чтобы дать. Еще желаю молодежи дружественных групп, в которых они будут работать, как и всегда верить в себя и свои силы. Многое зависит от желания, в конце концов, вдумчивая и кропотливая работа всегда приводит к результату.