фoтo: Aлeксeй Мeринoв
Кaк oбычнo, пoднялaсь вoлнa пeрeпoстoв и кoммeнтaриeв, кoтoрыe инoгдa пoд сoмнeниe нужнoсть прeдмeтa Никoлaя Кaзминa или спoсoбнoсти учитeлeй к сaмoстoятeльнoсти, a тaкжe вoзмoжнoсть зaписи нa чтo-тo пoвлиять, нo никoгдa — пoлнaя прaвдивoсть зaявлeния.
«У мeня eсть выxoд — пeнсия. A чтo нaсчeт oстaльныx?», «В вузax oчкoвтирaтeльствo больше позднесоветского. Сама написала четыре программы, дублирующие друг друга», «Пустая брехливая отчетности присутствует во всех сферах деятельности в России», — и так далее, и так далее. Как правило, все мы это знали.
А почему мы его знали? Так как мы все примерно представляем, что, начиная со школы, система образования учит вранью. И я не имею в виду крайности отдельных учителей, особенно гуманитариев, которые могут встречаться и в наиболее престижную школу. Пример: учитель этой школы, пятиклассникам, как писать сочинение, их учителя, а затем устроить публичный унизительный разнос, чтобы ее не купить сочинение.
Но это, при всей типичности, тем не менее, специально. А вот — осознанная система. Психологические тесты, которые дети пишут из начальной школы. Испытания, в которых детям предлагают ограниченный диапазон ответов типа: «Ты читаешь книги, чтобы хорошо учиться, или потому, что родители тебе за это дарят подарки?» Это ответ, «я просто люблю читать книги (например, «я вообще не читаю книги») не предусматривает. И это уже в начальной школе, учитель на вопросы детей, что делать, если ни один ответ не подходит, отвечает: «Ну, выберите что-нибудь». Это — соврите.
Пожалуйста, обратите внимание: здесь в миниатюре уже весь последующий взрослый системы: пополнение статей сомнительной нужности, с которыми не ясно что происходит после этого, но уже от частоты кадров, чтобы мотивировать вранью. Это еще начальная школа, дети в восемь-девять-десять лет, но морально они уже должны быть готовы соврать в духе официальной лист бумаги.
Дальше бумаг будет все больше и больше, и вдруг окажется, что без них ты не получаешь зарплату, а вовсе не человек.
Кто-то скажет: правильно! это у нас страна, и вы должны учиться, чтобы обмануть еще из начальной школы!
Но любое сооружение — это нить, на которую крепятся. До поры до времени ты висишь спокойно, соблюдаешь правила игры. А правила становятся все более изощренными и извращенными. Ты тип, и вы хотите, чтобы соскочить — а где же ходить: «все так живут», «по-видимому, без этого не может», «наши учителя не будут знать, что делать без отчетности», «неужели перед врал, это может быть разглашено», «утечки» премиум » — много, много нитей.
Людям кажется, что они ловко обманывают государство, — и они, конечно, местами ловко его обмануть, — это только результат не делает чести никому. Результат выражается в чрезвычайно низкой самооценки наших граждан. Они не чувствуют себя правильно, без того, чтобы чувствовать себя хорошими, умными, достойными, не чувствуют себя вправе оценивать работу правительства.
Более того, отдельная участие в вранью снижает уровень претензий к власти. Родила мотивы в духе: «Ну, я думаю, сверху лгать и воровать. Так, в конце концов, ниже так. Какие мы — так и власти». Но при всей прекрасной кондовости подобные рассуждения они в один порочный круг. Они дают карт-бланш на ложь. Кто-то должен соскочить.
Николай Казмин написал свое письмо «Ненавижу», потому что прыгать. Он подал ходатайство об освобождении в тот день, когда его коллеги сидели на инструктаже для написания бумаги, который должен был обобщить все предыдущие бумаги. Не вместо, а вместе. Ох, уж эти обобщающие бумаг, которые с ними не сталкивались! На основе вороха документов ты получаешь направлении, например, в областную клинику, — но мало туда с направлением, вы должны носить и из всей этой кучи тоже.
Это, с одной стороны, они были вынуждены лгать. С другой стороны, они постоянно проверяют, на каждом шагу сомневаюсь в твоей честности. Это унизительно. Это мучительно. И, конечно, от одного демонстративного увольнения это не изменит. Тем более, что, как правило, нет демонстраций, нет такого понятия. Люди спокойно, добросовестно благородной утекают из школы. Иногда — в те же проверяльщики. И не просто утекают, но известно, что те, кто остались, были согласны на то, что они остались. А это означает, в некотором смысле, это заслуживают. Это, повторяю, это порочный круг. Никто не заслуживает. Мы заслуживаем лучшего.
Когда учителя и директора школ жалуются на своих родителей за то, что ничего не могут ничего сделать с хулиганами, потому что они, учителя, все права отняли («мы даже из класса их теперь выгнать не можем»), — они говорят правду. Когда они говорят, что дети перестали уважать учителей (и вообще взрослых) — в этом тоже много правды. Но объективно это трудно объяснить, почему я должен уважать человека, который позволяет себя унижать, чтобы не бороться за свои права.
Я был в девяностых, когда держатель бумаги гораздо меньше («свобода»), но учителя даже гордятся тем, что работают, хотя им несколько месяцев не платят зарплату. Было бы удивительно, почему они массово не протестуют, но они работали. «Во имя детей», конечно. Напрасно они этим гордятся. Во-первых, сейчас уже очевидно, что не пример гражданской смелости они те не подали. Во-вторых, когда зарплату стали платить постоянно, его связали не с работы (работали в конце концов, и без зарплаты), а также с документами, с отчетностью. Согласие на умаление собственных прав в долгосрочной перспективе никогда не выплачиваются, а учителя далеко не единственные, кто страдает.