фoтo: Гeннaдий Чeркaсoв
O встрeчe с Путиным
«Влaдимир Влaдимирoвич приглaсил мeня вчeрa прийти нa интeрвью, интeрвью oдин нa oдин. Я скaзaл eму: «вoзмoжнo, чтo этo кaк-тo «стрaннo» будeт звучaть, нo я у вaс сeгoдня ничего не будет просить. Академия наук должна сначала показать, что мы начали действовать. Заявок, конечно, много, но теперь я только утвердил меня в этой должности. Владимир Владимирович взял бумагу, положил на стол и сказал: «вы утверждены». Это было неожиданно для меня. Потому что это не просто Указ президента, и большой мандат доверия, который появился на основе результатов действительно демократического голосования в Российской академии наук. Мы обсудили целый ряд вопросов, говорил о науке, о том, как можно снова ЗАПУСТИТЬ. Я могу сказать, что это поле, которое есть вокруг президента, очень располагает к откровенному разговору. Когда коснулся вопрос о научном творчестве, я считаю, что наш президент понимает значение фундаментальных наук».
На фундаментальные исследования
«Среди ученых, занимающихся фундаментальной наукой, имеет право на отрицательный результат. И эти отрицательные результаты иногда повернуть неожиданные открытия. Помните фразу Пушкина: «И опыт — сын ошибок трудных, и гений — парадоксов друг». О чем это? Да о том, что в какой-то момент не понимаемое нами вдруг становится открытием. Это базовая наука. И ни один клиент не будет понимать этот риск и не пойдет на него. Поддержать основные наука может только государство».
О ФАНО
«В моей программе написано, что я не являюсь сторонником удаления ФАНО. Я считаю, что мы можем конструктивно строить свои отношения, но в рамках изменения правового поля. И это является причиной изменения состояния РАНЫ, что 253 ФЗ и по Уставу РАН не позволяет нам в полной мере участвовать в формировании и реализации государственной научно-технической политики. Необходимо объединить управление науки и научной компетенции, разнесенные в результате реформы в 2013 году».
О состоянии РАН
«Все мы говорим, что статус должен быть изменен. Это должны быть особые, соответствующие ситуации. Особый статус имеют Сколково, у Курчатовского института, МОСКОВСКОГО государственного университета. И я не думаю, что это не заслуга Российской академии наук. Я думаю, что должно быть «Государственных академий наук».Мы должны будем с юристами работать над тем, чтобы с изменением статуса, чтобы вписаться в существующее правовое поле. Я думаю, что я должен начать с корректировки 253 го Федерального закона, в котором следует четко определить полномочия и ответственность РАН. После этого нам будет легче общаться и с ФАНО. В Федеральном агентстве научных организаций также помнить, что несут ответственность за научные результаты должны ученые, но, согласно существующему закону, ФАНО несет эту ответственность. В конце концов, когда государство дает деньги, орган исполнительной власти, то с ней же, и потом спрашивает. < …> Мы хотели бы, чтобы БЕГ имел возможность вместе с ФАНО быть соучредителем учреждений. Агентство должно отвечать за административно-хозяйственной деятельности РАН по научно-организационной. Здесь нужно четко прописать. Тезис о «научно-организационная», а не «научно-методическое» руководство очень важно. Теперь у нас есть целая наука растащили на министерства, — там есть свои научно-координационного совета, и они сами являются и распорядителями бюджетных средств. В результате, наука и оказалась в таком (плачевном) состоянии. Мне кажется, что президент Путин точно понимает и переживает за это. Подтверждает это и его предложение организовать советы на каждый из крупных центров науки, а затем объединить их в общий Совет, который приведет президента РАН».
О финансировании науки
«После Майских указов президента об удвоении средней заработной платы в регионе для ученого существенно изменилась ситуация в стране. Я не вижу ничего плохого, если их выполнение будет сдвинуто по оси времени вправо. Это все прекрасно понимают. Но есть более важный момент, касающийся указа президента о повышении процента ВВП, вкладываемого в науку. До 2015 года должно быть 1,77 % ВВП. У нас уже 2017-й год, и мы до сих пор находимся на уровне 1,13% ВВП. Может, до конца года что-то будет расти… Я намерен обсуждать и убеждать всех о необходимости увеличения процента ВВП. Очень важна позиция президента, который считает, что РАНЫ должны играть гораздо большую роль, облекает академии доверие и есть уверенность в том, что он, безусловно, на нашей стороне».
О взимании «налога на науки» с сырьевых компаний
«Одна из основных проблем, кризис науки заключается в том, что нам не хватает инструментов, чтобы заниматься наукой на высоком уровне. В последние десятилетия регулярных средств для обновления материально-технической базы нашей науки не было. То, что эта база данных, был, мягко говоря, несколько архаичной. А между тем, в современной мировой науке очень четко прослеживается тенденция, что собственный уникальный инструмент, становится ключом к успеху и глобального управления. Если это инструмент, с помощью которого можно обнаружить и померить то, что они не будут в состоянии обнаружить и померить другие — вы — король в науке! У вас есть завод на новые фундаментальные знания! И проблема не только в архаичности материально-технической базы, но и в том, что у нас должна быть возможность производства приборов и инструментов другом. На это денег нет, отвечают нам. И я считаю, что это самая большая проблема фундаментальных наук. Чтобы решить ее, нужно фонд инструментализации. Не на зарплаты, мы просим деньги, мы готовы работать, у нас остались группы, головы светлые, но не средства производства. Программы поддержки национальных исследовательских университетов, показали, что при определенном политическом решении средства правовой защиты в стране. Мы с моими коллегами сделали предположение, сколько бы нам понадобилось для модернизации инструментальной базы, и получили не какие-то сумасшедшие деньги — около 10 миллиардов рублей в год. Можно было бы попросить эти деньги от государства, — ведь цены на нефть высокие, ВВП растет… Но политически более важно, если бы фонд инструментализации основные науки они стали образовывать крупные госкорпорации и сырьевые компании. Их доходы и богатство в настоящее время составляют в работах отечественных ученых советского периода. Так что было бы справедливо дать им сейчас часть своих доходов, чтобы ученые и дальше должны быть востребованы экономикой.
И еще, мы на земле любим и гордимся нашей деятельности. Большие средства идут на это, мы радуемся победе наших героев, и не умаляем их заслуг. Но, поскольку страны могут мериться силами не только в спорте, но и в научных достижениях. Если бы на базовые науки, потратили столько, сколько идет на спорт, я думаю, что ситуация изменилась бы радикально».
На поднятие престижа науки
«В нашей стране сейчас очень низкий престиж научного работника. Если не в этой, престиж, молодежь в науку не пойдет. И родители, которые «плохого не советую», не своих детей, обращать внимание на это. Планируете попросить Владимира Владимировича, чтобы ответил на этот наш вопрос. В конце концов, повышение престижа ученого — это вещь публичная. Его позиция, слова, которые были бы очень важно, потому что вся страна на него смотрит. Я не могу назвать себя человеком с полностью советским менталитетом, но я пришел оттуда. В СССР государство очень активно участвует в поддержания престижа ученых: и фильмы снимались, и книги соответствующие издавались. Сейчас выросло другое поколение, которое измеряет себя совершенно в других поисковых системах точка — мы меряем себя по одномерной шкале, забыв, что определение успеха, свои позиции — это многомерное понятие. Принцип «как можно меньше вложить и как можно больше получить денег» пришел к нам из рыночной экономики. Давайте попробуем его к науке, и у нас получится полная чушь. Потому что для того, чтобы стать ученым, надо долго и упорно учиться. И зачем это делать, если можно достичь желаемого социального статуса, быстрее и с меньшими затратами? В общем, здесь мы без государства ничего не изменится».
О вступлении в правительство
«Я сегодня как раз вошел в их число. Интервью с Дмитрием Анатольевичем Медведевым была короче, чем с Владимиром Владимировичем. Нам удалось поговорить с ним на заседании правительства, после чего пригласил войти в его состав. После того, как Общее собрание, где меня ждали мои коллеги, пришлось вернуться с мигалкой, пробка была на 3-м транспортной кольце… Для меня, поездки с мигалкой, конечно, не очень привыкли, но я понимаю,что в Москве и без них обойтись трудно. Может, дальнейшее научно-техническое развитие позволит нам в будущем использовать третье измерение, чтобы двигаться более свободно и эффективно, то проблема будет решена».
О молодежи в науке
«Опасный возраст в жизни молодого ученого, когда он уходит из-под крыла научного руководителя. Он защитил диссертацию, и теперь сама должна быть в состоянии зарабатывать на жизнь. Но у нас сейчас очень мало постоянных позиций, которые поддерживают молодежь, которая доказала, что хочет и может работать в области науки. Эти ребята говорят: «Смотри, я здесь дерусь за гранты, поехал в Германию и там дерусь для гранты — и в чем же разница?». Успешные молодые специалисты уже поездили по миру, поняли, что есть средства, инструмент, видели, что на них есть интерес и они начинают сравнивать плюсы и минусы. Одним из таких наших недостатков можно считать отсутствие (не считая единичные) крупных научных проектов в стране, в которой было бы интересно привлекать молодых.