Фoтo: Aрxив «МК»
Eсть eщe oднo нeсooтвeтствиe. Смoтритe, читaйтe — всe пoмнят «Взгляд» с тeплoм, с милoтoй, с нoстaльгиeй. Всe, крoмe oднoгo чeлoвeкa — Влaдимирa Мукусeвa. И oн имeeт прaвo нa свoe oсoбoe мнeниe пo пoвoду этoй лeгeндaрнoй прoгрaммы. A из этoгo нeпримиримoгo прoтивoрeчия eщe бoльшe сaднит сeрдцe.
Нo, чтoбы зaкoнчить интeрвью я с Aлeксaндрoм Любимoвым, сaмый пoпулярный чeлoвeк «Взгляд», пoслe Влaдa Листьeвa. Втoрoй пoслe нeгo. И тeпeрь oн сoвсeм нe стaр, пoдтянут, свeж. Пoслe «Взгляд» oн мнoгo чeм зaнимaлся в свoeй жизни. Удaлoсь ли вaм пoдняться, чтoбы сoxрaнить одну и ту же планку — не мой вопрос. Самое главное в его жизни — «Взгляд», что означает, Любимов уже вошел в историю. Телевизионной и просто наша страна. Которая тогда была одна, а затем рассыпался и превратился в другой. Но это уже совсем другая история.
Александр Любимов: «война закончена»
— Ты, Листьева, Захарова взяли с Иновещания. Почему выбрал именно вас? И каковы ощущения, когда они выбрали?
— Миграция ТЕЛЕВИДЕНИЕ начинает идти с нами. Несмотря на то, что не до нас, там Познер пришел. После нас, Женя Киселев, Дима Киселев, весь коллектив «Эха Москвы»… Что касается нас, это отдельная история. Я был на Иновещании очень умный, приятный человек, немного старше нас, Андрей Шипилов. К сожалению, он недавно ушел… Его взяли в Молодежную редакцию, а затем он сказал: «Возьмите этих конкретных пацанов» — это от нас. Сагалаев там был главный редактор, он был назначен Анатолия Лысенко новый руководитель информационного отдела.
— Ну и твои ощущения?
— Очень странные. Я, честно говоря, то относился к телевизору, примерно так, как сейчас, для меня это уже территория хорошо. Не, тогда ТЕЛЕВИДЕНИЕ было более враждебно, потому что это серо, скучно, коммунист… Но вот, мы пришли. Приятный человек — Эдуард Михайлович Сагалаев, главный редактор. Почему-то он вышел, как будто мы «Битлз». Почему все говорят, что я похож на Маккартни. А Земля — джон Леннон? Ну, издалека, в мутном объектив…
— Ты, Листья, Диана…, А четвертый-то кто?
— Олег Вакуловский. Он был мой коллега по Иновещанию и многому меня научил. Он, кстати, делает телевизионную карьеру, много книг написал. Но он хотел работать только в жанре расследования. Также очень рано ушел… Это так, вчетвером, мы пришли.
— Но у вас есть сомнения?
— Когда нас закрыли в первый раз, после статьи Нины Андреевой в «Советской России». Но меня тогда еще на работу не взяли. Владыка и Диму взяли, а меня — нет. А знаете ли вы, почему не взяли? Вот мы сидели в первых изданиях, три странный человек, и люди звонили в прямой эфир. Люди спрашивают меня: «Какой напиток вы предпочитаете?» Я сдуру сказал: «Coca-cola». И так как тогда была только пепси-колу, меня не взяли, сказали: «Нам такой футбол не нужен». И теперь, в марте, на 88-м нас закрыли. Мы не выходили до лета — шла борьба. И тогда какой-то четвертый съезд колхозников. Там члены Политбюро приехали, и вот в комнате для чаепитий они до прерывая разговора, и Горбачева спрашивают: «А что вы думаете о статье Нины Андреевой?» «Правильная статья», — сказал Воротников. «Так им и надо», — сказал Чебриков. «Да, надо в лицо дать!» — сказал Лигачев. А Горбачев сначала говорит: «Я по диагонали чтения». А потом они снова начинают. Ну он и говорит: «у нас есть разногласия, а затем обсудим на Политбюро». А там уже, если судить по мемуарам, он победил. Мол, любой точки зрения возможны, но использовать партийный аппарат для продвижения какого-либо из них — это нарушение соглашений.
Александр Любимов. Фото: lyubimov.com
— Помните свою первую трансляцию.
— Полный стресс, ты выходишь и не понимаешь, что это было.
— А что сказали Сагалаев, Лысенко? Может, партийные, кагэбэшные люди рядом были?
— Ну что ты! Но режиссеры были — толя Малкин, Игорь Иванов, какие-то давать советы… То вообще не было школы, не было культуры обучения ведущих в современном смысле этого слова.
— Это, просто бросили, как котят в реку?
— Да, так и хотели: какие-то молодые люди, но не похожи на официоз. Кстати, недавно Сагалаев сказал, что вопрос не в том, что и как мы говорим. Речь идет о стиле. Почему «Взгляд», начало новой России, новой тв? Не потому, что были талантливы. Да, мы были более строго, чем другие, но не всегда. Самое главное — стиль. Некоторые отвязанность, какой-то легкостью, другая энергетика.
— Ну, а после первого эфира, как он себя чувствует?
— Тогда еще был запрет на алкоголь, хотя все уже как-то приспособились…
— Водители такси, было всегда…
— Но дорого. Я приспособился так: я иду в бар, который называется «Дубрава» в отеле «Космос». И, так как я переводчик, много работает, у меня были всевозможные удостоверения, иначе бы в «Космос» не попасть. И вот меня, на следующий день после эфира, в субботу, пришел туда. «Привет!» — я говорю, барменам. И они говорят мне: «Привет». Не вселенского чуда не произошло. Я спрашиваю: «А смотрели вчера новую программу?» — «Да, было хорошо». — «Ну, и как?» «Да, странные там какие-то ребята, и так нравится». И я хотел бы закричать: «Да, это я там!» …Потом, уже недели через три, в метро трудно ездить: все узнал.
— То, что сейчас помню, самое главное?
— Конечно, свои какие-то журналистские удачи. Впервые страна увидела Андрея Дмитриевича Сахарова — интервью брал я. Тогда он пришел только из Горького, Горбачев освободил его из ссылки, позвонил ему лично…
В 88-й год был очень острый «Взгляд» из Сочи. Мы там в первый раз показал один партийный руководитель, как он себя непотребно ведет — бросался на нашу журналистку Ласкать Ивкину. (В настоящее время-это нормально, а тогда…) Так меня за этот земельный участок в Сочи, закрыли в изолятор. А я сбежал. Обвинил меня в том, что я изнасиловал двух несовершеннолетних девочек, уже их показания были… И вот, я сбегаю из сочинского изолятор в Москве, а там вместе с Сагалаевым нас, потому что на верхнем этаже, и прокурорский с моим «бизнес». «Сегодня я буду в эфире», — сказал Сагалаев мне. Он пришел в эфир, все это подвергается и Прокуратура просто уничтожены.
События в Тбилиси в апреле 89-го. За неделю до этого Марк Захаров в нашей программе сказал, что надо похоронить Ленина. И после этого начался пленум ЦЕНТРАЛЬНОГО комитета, где две трети речи посвящен «гаденышам «Взгляд», которые хотят, чтобы похоронить наше самое светлое. Сагалаев был в очень тяжелом состоянии, потому что в нас уже закрывали. Помню, как он пришел и я ему сказал: «Давайте поставим себя на участке Тбилиси, блефанем. В конце концов все кажется, что мы катимся вниз, а мы сделаем это — и будет думать, что у нас есть поддержка». Сагалаев поставил.
— Когда говорят, что «Взгляд» был разрушен Советский Союз (а это моя любимая тема), что ты на это скажешь?
— Не может одной телевизионной программы, чтобы разрушить Советский Союз. У нас в эфире очень много было представителей правящей партии. Но это было чудовищно скучно, ребята! Программа дать всем возможность думать. А страна слушала и понимала: вот этот хороший, а этот… Мы не были структуры, не были в бизнесе — мы просто ярмарка идей. Так вот, КПСС, с точки зрения идеи, оказался полный ноль. И, кроме того, как известно, с каждой стороны заработанного рубля 88 копеек шло на оборонку. Вот причина развала — ну и при чем здесь «Взгляд»?
— А ваше закрытие перед путчем?..
— «Взгляд» закрыл свои двери в декабре 90-го, и мы стали делать «Взгляд» из подполья», который производится в лоток. Мы везде ходили, я в Вильнюсе, в Риге… один раз мы совершили провокацию: руководитель программы «Пятое колесо» Белла Куркова, чтобы поставить нас вместо передачи. А второй раз мы вышли в прямом эфире на три прибалтийских республики в Риге. Нам очень поразило там, горит телецентр, в моей башке дать…
Я вспоминаю 19 августа 1991 года. Мы с Костей Эрнстом. А мы с отцом заранее соглашение и по телефону, где мы должны с ним встретиться. Я думал, мы уже не жильцы, и если ему удастся бежать, договорились встретиться в определенном месте в рождественскую ночь. Не в России. Вывезли всю нашу технику, квартиры, архив отправили на виллу. Камер, которые размещены в городе, скоординированных Даша (Листья. — Ред.), а мы с Политком (Политковский. — Ред.) мы поехали в Белый дом, где вместе с одной и той же Беллы Курковой создают радио Белого дома. Вот там мы три дня, как подорванные бубнили, что люди не расходились… Но полное ощущение, что он жив, я не останусь.
— Но затем «Взгляд» была возобновлена, после развала Союза. И это совсем другая программа! Это означает, что в одну и ту же реку…
— После 93-го года меня снова закрыть, уже при Ельцине. Тогда мы договорились с Борисом Николаевичем, что я не буду трогать их вообще. Соответственно, вышел «Взгляд-2», или «Взгляд» с Александром Любимовым», где я работал с замечательным Сережей Бодровым, царство ему небесное. Это программы многое другое. Там у нас был лозунг, что в нашей стране нет политики, так как политика — это когда люди делают. Так как никто не занимается сегодня, то это сделает его мы, в обмен на эфирное время для хорошего. Это к нам приходят различные люди, что показывает, что он может выжить.
— Вау! В советское время, пусть перестроечное, вы власть коснулась, но еще как. А когда пришла свобода, демократия, ты договорился с Ельциным, что политика — это не твое. А где свобода слова, за которую боролись, где идеалы? Оказывается, предательство этих идеалов?..
— Это моя страна, я люблю ее и не хочу, чтобы оставить. Теперь то, что я вообще не могу выйти в эфир — меня не берут. Соловьеву может, Дмитрия Белкова может, а я — нет.
— А разве ты не числишься среди лояльных?
— У меня прекрасные отношения с так много людей в администрации и управлении, но это не дает мне возможности работать по профессии. Я пытался Михаил Прохоров заниматься политикой, но это невозможно. И бороться я не готов.
Александр Любимов, Дмитрий Захаров, Владислав Листьев — подготовка к эфиру. Фото: lyubimov.com
* * *
Остальные из знаковых авторов и исполнителей «Взгляд» — пожалуйста, ответить на три простых вопроса. Но простые ли — вот вопрос.
1. Момент из жизни «Взгляд», в котором, как в капле воды, отражает то время, людей, страны, коллег?
2. Значение программы «Взгляд» для России и нашего ТВ?
3. Отрицательное значение программы «Взгляд» для России и нашего ТВ?
Александр Политковский:
1. Я очень хорошо помню этот эфир, когда к нам в преддверии выборов на Съезд народных депутатов, программы пригнали глава ВЦСПС. Тогда еще в эфире с нами был Николай Травкин. И мы все вместе в этот сотрудник порвали, как тузик грелку. После окончания программы, я зашел в гримерную — с ВЦСПСшника снят макияж, и он говорит: «Зачем я согласился на это?! Подвел меня!..» Он едва не рыдал. Вот так было — люди власти себя показали во «Взгляде» во всей красе.
2. Это был, безусловно, жесткий, интересный прорыв в области журналистики. Все началось, как информационно-музыкальная развлекательная программа. Пока нас не стали закрывать, мы были очень непрофессиональные ведущие, которые просто весело провести время. Что-то вроде «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады» для своих. А дальше начался прорыв, когда Володя Мукусев пригласил знаменитый режиссер Герц Франк, где вся передача была посвящена его фильм «Высший суд», а фильм был построен разговор с приговоренным к смерти. А потом пошли мешки писем. Мы не делали, проблема о том, как плохо живется человеку, на Пятой авеню или в парижском гетто, — мы занимались проблемами нашей страны. Началась моя «бродилки» Личности, Магадану… она стала прорывом в то советское ТЕЛЕВИДЕНИЕ, которое полностью импотентно с точки зрения подъема на серьезные темы и ее развития. Сегодня телевидение превратилось в инструмент пропаганды, то это инструмент для профессионального роста к свободе.
3. Знаете ли вы, журналисты популярность ущерб. Когда меня стали узнавать, а потом мне стало очень трудно работать, заниматься журналистикой профессионально. Режиссеры начали играть в «лицо», «в моську», «в меня», а не заниматься серьезно телевидения. По-прежнему отрицательным является то, что нам сделали депутаты. Профессии журналиста и законодателя являются несовместимыми.
Анатолий Лысенко:
1. Каждый день был решающим, хотя и не все из них помнят, хотя он уже 30 лет. Во время выборов, мы подвержены звонки в студию против Ельцина, когда он дебатировал с Браковым, директор ЗИЛа. Тогда встал вопрос о закрытии передачи, для моего исключения и увольнения. Но не мое.
2. Я не верю ни в какое историческое значение. Это передачи, что очень хорошо совпадает с требованием времени. Просто время требует других слов, других разговоров, люди вдумчивые и заговорил. А мы были одними из первых. А в целом передача придумать пять человек, усевшихся на бревне в Сокольниках. Выпил немного и вышел. Это Стас Ползиков, Андрей Шипилов, царство ему небесное, Игорь Иванов, Константин Ломакин и я. Затем к нас присоединились Картона Малкин и Кира Прошутинская, а Николай Сагалаев стал редактором программы. А за десять лет до того, как я пришел в передачку «У вас на кухне после 11». Такая сумасшедшая квартира, в которой люди приходят в гости — актеры, режиссеры, ну, как «свет» молодежи. Но затем от этого проекта отказались, и приложения остался лежать на столе главного редактора. И дальше уже Эдик (Сагалаев. — Ред.) порылся в столе и говорит: давайте оживим передачи! А затем уже каждый начинает что-то привносить. В конце концов, коллективно оказалось творение.
3. Отрицательным стало воспроизведение, когда в каждой студии появляется «Взгляд» со своих глаз, и начинается уже тихая короткие. Мы Не были герои, бойцы, — просто поняли, что больше так не может продолжаться, надо что-то менять. Мы здесь и подумать, как могли.
Дмитрий Захаров:
1. Пожалуй, самый серьезный момент-это для меня первый эфир. Я-это человек, абсолютно неприспособленным для присутствия в кадре. И когда мне сказали, что «будут смотреть 140 миллионов», я просто упал в осадок. Я был очень закрыт, и страшный глаз камеры пугал до крайности. После освобождения приехал домой и спал как убитый.
2. Это был первый с 30-летней даты современности, которая что-то значит. Она не сопряжена с чем-то, жестокой, позорной и негативные. Просто людям дали возможность понять, что они могут говорить о чем-то, не только в кухне, но и публично выражать свое мнение и отношение к жизни.
3. Я думаю, что это наш идеализм в представлении о том, что мы делаем. Вера в то, что если люди начнут говорить правду — все изменится к лучшему. Однако, как показывает практика, даже люди говорят правду, к лучшему, ничего по сути не меняется.
Сергей Ломакин:
1. Программа для выборов Ельцина на Съезде народных депутатов в Москве. Она стала скандальной. Сила организовал теледебаты в эфире Ельцина против Бракова, и Бракову спрашивает удобные вопросы, а Ельцин — очень трудно. После передачи пригласили Михаила Полторанина, который тогда курировал СМИ, Ельцин, — рассказал он всю правду о эти теледебаты. На Дальнем Востоке мы говорили о том, сдержанно, но в Москве и европейской части выданных бомба в полном блеске. Оказалось, что так называемые москвичи, задававшие вопросы, были подставными, работников горкома партии. На следующий день был скандал, в «Останкино» собирает бонзы — секретарь ЦК, первый секретарь горкома Слюньков… — и посмотрел в кабинете у председателя Гостелерадио СССР это издание. Страшно беспокоиться, подвергаются обструкции и Анатолия Лысенко, руководитель программы, и для меня как ведущего. Меня сняли с эфира, поставили нас в партком, но, слава богу, прошло. А Ельцина мы сделали хорошую протекцию.
— Я помню, что уже после этого, через некоторое время мы сделали интервью с Ельциным — и получили отлуп от демократической общественности о том, что начали задавать ему неудобные вопросы. И еще помню, как вечером 21 августа 91-го года из Белого дома, когда ожидается новая танковая атака, а оказалось, что путч провалился. Помню, в ослепительно белый костюм. От Вас я узнал людей, подошел ближе, зачерпнул из лужи грязи и бросать в вас…
— Да, все так. До определенного момента я был, конечно, горячим сторонником Ельцина. Это интервью Ельцина я был в 91-м и после 89-го прошло два года, и мое отношение к нему сменилось от восторженного до критического. Действительно, я использовал Борис Николаевич неудобные вопросы, которые его очень не любят. А после интервью Кержаков сказал мне после: «Ну, Ломакин, это интервью ты попомнишь». И я его попомнил по полной программе. В этот вечер я увидел толпы, которая наседала на меня с криком: «Ломакин — предатель!» Рядом был мой друг, полковник. Он увидел эту картину, схватил меня за руку, и мы побежали из Белого дома, в кустах. Когда я потом спросил его, задыхаясь: «Юра, ты обалдел, мы шли в Белый дом!» — он сказал: «вы Знаете, у меня под рукой пистолет. Я увидел толпу, которая теперь будет вам, они на куски — и что я должен сделать?..»
Владислав Листьев. Фото: lyubimov.com
Владимир Мукусев:
1. 13 января 1991 года. Редакционная летучка по образу и подобию «корабли» образца 1937 года, о которой я много говорил в «Берегись». «Враг народа», т.это. обвиняемый, — я. Суть обвинения — «вынос сора из дома» в интервью для журнала «Пламя», в котором рассказал о том, что «Взгляд», зараженный вирусом стяжательства и воровства, гниет изнутри, превращается в торговый ларек. Появилась «джинса» — проплаченные материалы. Подделаны, или, вернее, переписаны обязательных документов, созданных в том числе и от меня «Вид». Мои акции были среди тех, кто вообще не имеет никакого отношения к программе не было — бывший осветителя, видеоинженера и комсомольского администратора. Они — стороны обвинения и организаторы этого судилища. Мои коллеги по легендарной «молодежке» — Молодежной редакции Центрального телевидения, с которыми я прожил самые трудные и самые счастливые 15 лет моей профессиональной журналистской жизни, — подавленно молчат. Но не все. Режиссер Жанна Келдыш и создатели «Что? Где? Когда?» Наташа Стеценко и Владимир Ворошилов призывают всех прекратить это грязное шоу. И серьезно к моей озабоченности. Ведь на кону-репутация текста, его честное имя. Их слушают, но продолжают молчать. Даже те, которые я придумал и сделал «Взгляд» на четыре года, и те, кто считает своими друзьями. Я был в ужасе от такого откровенного предательства. И не только для меня, а тем наиболее крупных, фундаментальных, кажется, вечного, редакционные принципы, которые строго следуют несколько поколений работников версия — мои учителя и коллеги. Основным из которых является неподкупность. Я принимаю решение уйти из офиса, чтобы сообщить после летучки и его коллега и ученик Листьеву: «Взгляд» умер. Я предлагаю вам, Влад, поехать со мной в Новосибирск и начать все заново. Делать новое российское телевидение». В ответ он достает из кармана пачку долларов и сказал: «ты хочешь, чтобы я ЕГО продал в какой-то Новосибирск?..» — «Рано или поздно, Влад, вы перестреляете друг друга». Более живой, я его видел. Именно тогда, в январе 91-го, был взведен курок пистолета, который на 1 марта 1995 г., после того, как в руках наемного убийцы оборвал жизнь мой бывший муж. И взвели этот триггер, как это ни печально и ясно сегодня, редакция «молчуны».
2. — Телевидение- это всегда «МЫ». Каждый из нескольких десятков сотрудников программы внес свою посильную лепту в копилку популярности «Взгляд». Поэтому скажу только главное, что удалось сделать для меня, как для журналиста, а не как «начальника» — главному выпускающему редактору программы. Была поднята тема о похоронах Ленина, снимая его памятники и запуска переименований только то, что носит название большевистских преступников, как в финале объективное, всестороннее производства преступления советского режима, то есть русский Нюрнберг. Мне удалось найти останки варварски уничтоженного коммунистической власти крейсер «Аврора». Было предложено, чтобы восстановить храм Христа Спасителя, и я даже объявили в эфире номер счета для пожертвований. Вместе с режиссером Герцем Франком, автор фильма «Высший суд», мы начали говорить об отмене смертной казни. Удалось спасти от уничтожения фильм Алексея Учителя «Рок», как и русский рок стал музыкальным языком «Взгляд». Были сняты с цензурной полки десятки кино, начиная с фильма Александра Аскольдова «Комиссар». Страна узнала от Юриса Подниекса «Легко ли быть молодым?». С помощью майора ВВС Пустобаева мы предупредил страны о готовящемся военном госперевороте. Тысячи детдомовских ребят обрели новых родителей, благодаря мальчику из «Прекрасного далеко».
3. Впервые в истории нашего телевидения, дали вести программу не профессиональный ведущий, а молодые, неопытные ребята. При этом — компетентным, способным, обучаемым, ставшим в конечном итоге цели «взглядовцами». Следуйте за нами, руководство на современном телевидение также дает ротацию на молодых. Но разница в том, что ведущие «Взгляда» никогда не были провластными холуями и подобострастно не показали лояльность режиме, как это делают сегодня ведущие федеральных каналов.
Эдуард Сагалаев:
1. Когда Марк Захаров предложил вынести Ленина из Него, это в хорошем смысле скандал (хотя актуально и сегодня). Но после это стало откровением в прямом эфире, руководство было в шоке. Были и другие эпизоды, совершенно не политические. Например, для молодого человека, который держал лошадь в квартире на четвертом этаже. Или когда Володя Мукусев общался с мальчиком из детского дома, и мальчик запел «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко» — и Володя заплакал, и мы все обрыдались…
2. Были две основные программы — «Взгляд» и «До и после полуночи», которые очень серьезно повлияли на нашу жизнь. Запрос в обществе на такую передачу, которая соответствует духу перестройки и гласности. Когда «Взгляд» появился, это было, конечно, бомба. Никто не ожидал, что это выльется в такой форме, когда четверо молодых людей (для меня это что-то вроде «Битлз»), будут такими ведущими. Затем осталось трое. Эти молодые люди ответили на ожидания всех-и тинейджеров, и старшее поколение, и даже пенсионеры, потому что все смотрели эту программу. «Взгляд» выполнил свою задачу по растормаживанию мозгов. Это такой отбойный молоток, иностранных застывшие корки в мозгах людей; он заставляет по-новому взглянуть на мир, нашу жизнь, чтобы понять, что происходит.
3. Я твердо убежден, что существует негативное влияние «Взгляд» не было. Я думаю, что негативное влияние оказало его завершения. Это была трагедия, знак времени, которое менялось. «Взгляд» закрыли, когда я уже работал в программе «Время». Тогда я ушел, «Время», именно по той причине, что начались события в Литве, Латвии… я пришла один день на работу и увидел, что в его кабинет, который был рядом с моим, опечатан. Скорее, печать была сорвана, я посмотрел туда и увидел знакомое лицо-председатель Главлита. Ясно, что это КГБ. «Взгляд» закрыли «Новости ТСН» закрыть», когда Татьяна Миткова отказалась читать официальную версию о действиях советских войск в Вильнюсе. Произошел поворот в политике Михаила Горбачева и государства в целом, и я тогда понял, что ничего хорошего нас впереди не ожидает. Через некоторое время я вообще ушел с телевидения и до путча находился почти в депрессии.
Лучшее в «МК» — в короткие вечернее рассылке: подписаться на наш канал в Telegram