«В мoмeнт oткрытия мeстo oкaзaлoсь тoлькo двa мeдикa.
В дeнь oткрытия, 3 aпрeля, в сoциaльнoй сeти нaчaли пoявляться сooбщeния: «Нaшa oднoклaссницa и близкaя пoдругa былa нa минимaльнoм рaсстoянии oт тeррoристa-смeртникa. Былa труднaя нoчь. Oпeрaции».
Инфoрмaция oт 4 aпрeля: «Глaзa были спaсeны, нoс был oтoрвaн (пришили), лицo… нe знaю, кaк и oписaть. Прeдстoят eщe двe oпeрaции, oднa из кoтoрыx — плaстичeскaя. Мы всe пoнимaeм, чтo этo знaчит для дeвушки, крaсивoe лицо, а в конце концов, террорист взорвался прямо перед ним. Слов нет, правда… это жизнь, ребята, жив!».
5 апреля: «В правительстве Ленобласти принято решение платить за операцию», — сказал он Эвелин. Официальный сбор средств приостановлен, есть много мошенников, которые пытаются нажиться на кого-то другого холма. Ева в данный момент находится в реанимации. Ее сняли повязки. Еще слишком рано говорить о стабильном состоянии. Все меняется каждую минуту».
8 апреля: «Вчера удалось ее посетить лично. Нас начали только за 2 минуты. На теле множество колото-сократить ущерб, некоторые дефекты на лице. Врачи не могут дать никаких прогнозов. Реабилитация займет не меньше года. Еще предстоит долгая работа, большие расходы».
9 апреля: «Состояние Эвочки удовлетворительное. В самое ближайшее время, скорее всего, много изменений не будет. Девушка пищу через соломинку, так как сама жевать пищу, пока не может».
10 апреля: «По словам врачей, жить сегодняшнем днем — и никто до сих пор серьезные прогнозы не делает».
Последнее сообщение о состоянии Эвы от 30 октября: «Лечение продолжается. Теперь стал ясно виден отек нижней части лица слева, хирург сказал, что, скорее всего, попала какая-то инфекция, потому что почти все, человек, как открытая рана. В целом Лена держится молодцом, хотел, чтобы найти себя учебные курсы, но врачи пока запрещают любые исследования и напряжение».
Мы связались с Эвелиной Антонова, которая согласилась помочь нам вспомнить то, что я хотел бы забыть.
Эвелина Антонова до трагедии. Фото: социальные сети
«В то время как сядете в поезд в туннель, я цепляла ногами на стене»
— Эвелина, не забывайте, что вы чувствовали, когда он пришел в себя в больнице?
— Почти ничего не помню. Именно в этот момент, когда пришел в себя, стерся из памяти. Все узнавала только из рассказов близких людей, которые были рядом со мной.
— От вас долго скрывали, что с вами случилось?
— Нет, не скрытые. Да, и смысла не было: я больше о том, что пережил и как это влияет на тебя.
— Когда я узнал все подробности, что произошло?
— Насколько я помню, мне о моем состоянии стали говорить только после перевода меня из реанимации в хирургическое отделение. Тогда рассказали и о террористической атаке. Близкие хотели бы, чтобы оградить меня от частых воспоминаний о том, что произошло, поэтому долгое время разговоры на эту тему были очень непродолжительными. Ваше состояние я больше узнавала от лечащих врачей, чем на родных.
— Как быстро пришло понимание, что вы так сильно пострадали?
— Я сразу понял, что ситуация сложная, что у меня прилично болит нос. Я даже дышать не могла, трудно говорить, что здесь столь же необъяснимые. Кроме того, когда все случилось, у меня все лицо было в крови. Когда меня вынесли из метро и посадили в машину «скорой помощи», я пытался узнать от врачей о своем состоянии, но они, очевидно, не хотели меня травмировать еще больше, так что еще раз, что все хорошо и не стоит впадать в панику.
— Вы часто мысли в тот вагон?
— Я изо всех сил стараюсь не думать о том, прогоняю от себя эти мысли. Я понимаю, что этот день навсегда останется в моей памяти, но, к счастью, воспоминания действительно стираются. Иногда я ловлю себя на мысли, что просто уже не могу вспомнить некоторые детали. Странно, не правда ли?
— Много жертв в различных терактах часто говорят плохое предчувствие в день трагедии. При вас этот день не было что-то подобное?
— Как раз наоборот. Этот роковой день обещал мне быстрые изменения — я ездил на собеседование. Никаких плохих предчувствий. У меня было прекрасное настроение. Мне казалось, что жизнь налаживается. Вот как только я подумал об этом, раздался взрыв.
— Вы были в непосредственной близости от террориста. Уже потом, когда появились его фотографии, его спутник?
— Нет. Я не запомнила этого человека. Я вообще спутников до рассматривается крайне редко, только если они что-то привлекло мое внимание. Это, по-видимому, ничто не привлекает. Сливается с общей массой. Но теперь я часто ловлю себя на мысли, что наблюдаю за людьми, которые были рядом со мной в общественном транспорте, на улице, еще где-то.
— Помните ли вы момент взрыва?
— Да, вот это я, к сожалению, хорошо помню. Испытала странные ощущения. Первые секунды после взрыва мне казалось, что я провалилась в яму, все происходит как во сне. Быстро пришло осознание того, что что-то случилось, но что не может проанализировать. Взрыва тогда не думал. В этот момент трудно было сосредоточиться, собрать мысли в кучу. Тем более, когда только раздался взрыв, я упал, лежит, и мне нужно постоянно подтягивать колени к себе, так как мне казалось, что земля уходит из-под ног. Да, Да, именно такое чувство меня накрывало. Позже я нашел этому объяснение. Дело в том, что дверь до меня был сильно поврежден и, в то время как поезд все еще мчался по туннелю, я ногами цепляла на стену. Не знаю, потеряла ли я сознание, но из вагона я выбралась на своих двоих, правда, не без помощи людей. Еще помню, что на станции началась ужасная паника, клубы дыма, много крови, битв людей, крики и плач.
— Что вы чувствуете? Страх, беспокойство, желание бежать?
— Паники у меня, как ни странно, в этот момент не было. Может, поняли, что худшее уже позади? Паниковать я стала уже позже, в больнице, когда меня начали готовить к операции. Когда я только выбралась из автомобиля, а затем пытался сообразить, что делать дальше. Мысль, конечно, тупик, не знал, как поступить. Я помню, мимо меня постоянно проходили люди, кто-то оказывал помощь пострадавшим, которые сидели и лежали до меня. А я просто сидела на перроне, не понимая, куда идти дальше. Мою растерянность заметил, что один мужчина, позже мы встретились. Это Геннадий Борисович. Он молча помог мне подняться. И я уцепилась за него, как за спасительную соломинку. Стала умолять не бросать меня, понимая, что мне необходима помощь взрослого. Он помог мне подняться по эскалатору. Вывел на улицу. Несмотря на мои ужасные травмы, я уговаривала его связаться с родителями, чтобы их успокоить. Эта мысль не давала мне покоя. В тот момент это было единственное желание, я знал наверняка: нужно поставить близких в известность. Беспокоилась о них, а не для себя.
— Хотя твои родители успокоили, но после этого они длительное время не могут найти вас?
— Они меня нашли только поздно ночью. Я не знаю, почему так случилось, видимо, мои данные нигде не было. В Скорой помощи, где они долго звонили, не может дать никакой информации. Они объездили все больницы, куда доставили пострадавших, прежде чем попасть в НИИ скорой помощи Джанелидзе, где лежал. Чтобы выбросить их ко мне в отсек. Голова и мои руки были забинтованы, так что разглядеть меня было легко. Пишет, что меня узнали по маникюру, но это не так. Родители узнали меня по родинке и по цвету кожи, я очень светлокожая.
— С вами работали психологи, прежде чем вы видели себя в зеркало?
— Нет, со мной никто специально не работал. Раз пришел психотерапевт. Но разговор останавливается определенный набор вопросов. Никто меня не успокаивал.
— Можете вспомнить свои первые ощущения, когда мы увидели новое лицо в зеркале, или это слишком для вас сложно?
— Я помню, что было грустно. Нет, конечно, не так. Я очень, очень сильно расстроен. Слава богу, что в этот момент рядом были близкие люди, которые стали убеждать меня, что все поправимо, нужно только время. Я сам очень хорошо знал, так что быстро вытеснила всех своих сожалению одна мысль: главное — я жива.
— Плачет, наверное, более часто?
— Плачет немного. А о том, что меня ждет впереди — многочисленные операции, реабилитации, — крикнул еще меньше. Один или два раза от силы. Серьезно. Я часто плакал после операции, когда тяжело отходил наркоз. И еще очень плакала, когда в первый раз увидел список жертв. Я узнал о судьбе этих людей. Это меня потрясло. Я был в какой-то исступленном отчаянии, вот тогда было очень больно.
— Вас поддерживают друзья?
— Поддержали меня все. Даже люди, с которыми мы давно прервали общение, после трагедии пришли ко мне. Иногда мне казалось, что все они переживают за меня больше, чем я о себе.
— Вы общаетесь с самым Геннадием борисовичем, который помог выбраться вам из метро?
— Несколько раз мы встречались, обменивались sms-сообщений. Я до конца жизни буду благодарен за это.
— Вам платит обещанную компенсацию?
— Мне выплатили все компенсации, которые полагались на метро и центра города, в соответствии с тяжестью полученных травм. С этим проблем не возникло.
— Многие операции пережили, сколько еще времени потребуется для полного восстановления?
— В настоящее время я дома. Сейчас наблюдаюсь по месту жительства у хирурга, каждые две недели езжу в НИИ Джанелидзе проверки челюстно-лицевому хирургу, и врачи-ожогистам, которые выполняют лоскутные операции. Еще ходить на курс лазерной терапии — остались шрамы на руках от ожогов. В целом мне провели семь операций. Говорят, что в период заживления рубцов будет продолжаться около года-полтора. И тогда… Ну, что дальше?.. Снова операция. Так и живу — от одной операции к другой. В следующем году врачи уже распланировали ряд хирургических вмешательств.
Большинство из пассажиров были мимо раненых.
— Есть надежда на то, что вам возвращаются исходное внешний вид?
— Я скажу так: врачи сделали все возможное в этот момент. Нос, конечно, не тот, который был раньше, но в следующем году мне предстоит еще несколько пластических операций, после того, как она даст свое согласие, мне челюстно-лицевой хирург. Посмотрим, что из этого выйдет. Теперь я иду с сплитами в носу (специальные пластины, чтобы не склеивались ноздри) — вы должны их написали носить 9 месяцев. Без них, к сожалению, затрудненном дыхании. А в декабре-январе, врачи будут делать мои люди с ограниченными возможностями.
— Человек не может смириться с тем, что его жизнь никогда не будет той же?
— Я думаю, что все в жизни не случайно. Если это трагедия, должны пережить. Извлечь урок и идти дальше. Банально, странно? Но так и есть. Если опущу руки, то я могу просидеть всю жизнь, жалеть себя и вспоминать то, что могло иметь место, но не была реализована. А я могу собрать, чтобы пережить этот период, чтобы собраться с силами и сделать что-то другое. Я выбрала второй вариант.
— О чем вы мечтаете?
— Боюсь, если я начну перечислять все мои мечты, места в газете не хватит.
— Кошмары по ночам не снятся?
— И Не мечтали.
— Есть ли планы на будущее?
— Планируют отправиться в путешествие, я хочу продолжать учиться, работать, серьезно заниматься спортом. И вообще я считаю, чтобы делать то, что мне запрещают врачи, и радоваться тому, что уже может дышать самостоятельно.
— Как вам удалось сохранить оптимизм или все-таки депрессия накрывает?
— На каждом происходит. Но если бы не поддержка близких и друзей, которые постоянно молятся за меня, я вряд ли справилась.
— У вас есть молодой человек?
— Да, у меня есть молодой человек. Он поддерживает меня, успокаивает, подбадривает. На него я могу положиться. Так что моя история со счастливым концом, так сказать в этой ситуации.
— Вы спускались в метро за последние шесть месяцев?
— Нет еще. Что уж лукавить — страх остался. Но в большой город без этого вида транспорта трудно обойтись, так что я все-таки считаю, чтобы у вас есть мужество, чтобы взять в руки, и совершить когда-нибудь путешествие. Это правда, что в первый раз спущусь в подземку с родственниками и друзьями.
Геннадий Виноградов: «Ничего особенного я не сделал. Так сделал бы каждый». Фото: социальные сети
«Она смотрела в мои глаза, и спросить: «я думаю, что у меня оторвало ногу»
20 октября в Комитете по социальной политике Санкт-Петербурга состоялось торжественное вручение благодарственных писем и памятных часов людям, которые помогали пострадавшим во время террористической атаки. Награжденных — 19 человек.
Среди них был и тот самый Геннадия Виноградова, который помог Эвелин выбраться из подземки.
Сам человек от общения с сми, теперь отказывается: «Никакого подвига я не совершил, поступил, как нормальный человек. На моем месте мог быть каждый». Мог бы. Но не все были на своем месте. В Сети есть четырехминутное видео того, что происходило на станции после взрыва. В этом видео ясно видно, как десятки молодых мужчин наворачивали круги вокруг раненых, поиска лучшей точки зрения, чтобы снять, что происходит в телефоне. А в это время в прямом эфире их телефоны умирали люди. «Оператор» был выбор: остановиться, отключить кнопку «видео» и помочь раненым или снимать.
Мы обнаружили только один телевизионный сюжет, где Геннадий Виноградов в двух словах сказал о своем маленьком дел. Внешне — мужчина старше 50, седой, в очках, в скромном потрепанной курточке, в руках старый портфель. На камеру говорит неохотно, как будто колебался: «я ехал в соседнем вагоне. Вышел. Я увидел девушку. Она попросила телефон, чтобы позвонить. Я я дал. И вдруг она: «Набрать самостоятельно. Мой отец». Я написал. Затем подняться на эскалаторе. Я сказала ей: «Сейчас придет «скорая». И она сразу: «Не бросайте меня, не бросайте». Я и не хотел, чтобы его бросать. «Не бойся, я тебя не брошу», — успокоить. Вот и все».
Не, не все. Геннадий Виноградов вытащил из машины еще одну женщину. Она скончалась по дороге в больницу. Когда человек узнал об этом, он переживал, что не донес ее на руках на улице, не понимают вовремя; корит себя, что не спас погибшую. И слова, что «спасти всех, не мог никто», не утешают.
Мы хотим еще раз назвать имена людей, которые не прошли мимо, не включили свои мобильные телефоны, а тихо, чтобы выполнить свой человеческий долг. Бухгалтер Светлана Николайчук оставила ремни ремни трех людей с оторванными руками и записывает на обрывке бумаги данные пострадавших, в то время как они были в сознании, чтобы предупредить своих близких. Машинист поезда Александр Каверин чудо довел состав до ближайшей станции, а затем бросились вытаскивать пострадавших. Александра Зябликова вспоминала, как «дяденька средних лет, помогает получить автомобиль на бабушку, стекла, выламывали молодых парней, салфетки, подавала девочка 10-11 лет». Геннадий Палагин вместе с другим мужчиной в преклонном возрасте, и вытащил из четырех вагонов пострадавших человек, а затем оказывал помощь в наложении шины и ремни. Анастасия Федотова сожалела, что не в состоянии оказать первую помощь по незнанию: «Я уже прошла мимо, как услышала, что кто-то хочет пить. Я вернулась и дала воды. Остался бы, если бы знал, как оказывать помощь». Светлана Хлыстун помогал оттаскивать пострадавших от злосчастного автомобиля, останавливает кровотечение. Восемнадцатилетняя Евгения Краснова с помощью резинки для волос, наложила жгут раненому мужчины, пытаясь остановить кровотечение, подложила свой платок ему под голову, и передать пострадавшего врачам «скорой помощи». Алексей Колов перетягивал раны ремни и пытался «заговаривать зубы» раненых, чтобы отвлечь их от кошмара. Раненый 20-летний Дмитрий Станиславюк скачать руки в окно вагона и помог выбраться несколько женщин, а когда полез сам, его покинули силы. Дмитрий упал головой на бетонный перрон и потерял сознание. Очнулся я уже в больнице. И только тогда врачи сказали ему, что на его лице и руках ожоги второй степени, а еще и закрытая черепно-мозговая травма и травмы. Это правда, что во время взрыва человек свои раны не заметил — очень хотел помочь.
Юлия Валуева, который состоится первая помощь пострадавшим, позже написала в социальной сети: «Страшно, когда тебе в глаза смотрят двадцатилетняя девушка и спрашивает: «я думаю, что у меня оторвало ноги». Ты накладываешь шину, собираешь эту часть ноги, врешь себе: «Все хорошо, дорогая, у тебя открытый перелом». Смотрю на вторую ногу, а там фаланги пальцев оторвало. А рядом женщина — с открытой черепно-мозговой травмой, чуть дальше второй, с оторванной руке, как молодые парни с перебитыми ногами. Девушка отчаянно кричал о помощи для своей мамы. Сразу же стонала пенсионер с травмой живота. На момент окончания место оказалось только два медика — я и девушка-ординатор. Тогда только начали приезжать «быстрые».
Благодарность получил и Николай Гриценко. Вот как он сам описывает то, что происходит: «у окна сидели мужчина, женщина и девушка. Ближе всего был мужчина. Жить. Из него были открыты глаза. Я начал его вытаскивать, но одной мне было не справиться. Позвали на помощь еще один человек. Вместе с ним мы его вытащили и отнесли к лестнице. Затем начали вытаскивать женщину. Она была в тяжелом состоянии, без сознания и вся в крови. Рядом с ним сидела девушка и кричала «помогите». Мы подбежали и вытащили девушку. Больше, чем оставшихся в живых я никого не увидел. Потом пришли сотрудники метро и мне сказали, что все расходились. Я вышел из метро, вся одежда была в крови. Такси хотел поехать, но подумал, что меня никто не будет. Я пошел пешком. Прохожие меня за бомжа, но мне было все равно. На следующий день, когда я спустился в метро, мне было очень страшно. Не потому, что меня могут взорваться. Я испугался, что опять смогу увидеть аналогичную картину».
Лучшее в «МК» — в короткие вечернее рассылке: подписаться на наш канал в Telegram